Людмила ЕНИСЕЕВА

Заслуженную артистку республики Татьяну БАНЧЕНКО алматинцы встречают на подмостках театра им. М. Лермонтова 4-5 раз в неделю. Занятость в репертуаре у нее плотнейшая, отдача абсолютная, зритель принимает "на ура". Взять хотя бы свеженькую - горячий блинчик со сковородки! - "Игру воображения". Там каждый выход актрисы встречается овацией. А комедия "Ребенок к ноябрю" или остроумный мюзикл "Опера нищих"! А мольеровский "Скупой" или деревенская дилогия "Семейный портрет с посторонним" и "По соседству мы живем"! Но кто, как говорится, много работает, с того многое и спрашивается.

- Таня, ты человек веселый, и в запасе у тебя множество театральных историй. Поздравляя всех, кто имеет отношение к сцене, с Днем театра, нельзя обойти нышнйся День смеха. Ведь и тот и другой праздники ожидаются с нетерпением.
- День театра - да. А что до 1 апреля, то я, признаться, его опасаюсь.
- Покупаешься на розыгрыши?
- Не так чтобы очень, но на крючки типа эллочкиного "у вас вся спина белая" или "вас вызывает директор" все равно попадаешься. В дураках же ходить не хочется, хотя в День смеха это почетно.
- Но ведь и в обычные дни театр - это шутка, хохма, розыгрыш, подвох, а то и просто казус.
- Чего-чего, а казусов у нас хватает! Не далее как вчера в "Семейном портрете..." мне партнерша реплику подает: "Ну, Мишка привел его, и что он сказал?". А я смотрю и знать не знаю. "Ну и что, - спрашиваю, - сказал?". Полная, как говорится, прострация! А она мне с нажимом так "Вот и я тебя спрашиваю - что же он сказал?". Представляете, глубокомысленный диалог какой! И это в спектакле, который мы три года беспрестанно играем!
- Что ж, все накатано, наработано, ты надеешься на инерцию.
- Тут надейся не надейся, а все одно - бес попутает. Именно так произошло у нас однажды в ТЮЗе, когда мы "Снежную королеву" сыграли без Маленькой Разбойницы!
- Как это?
- А вот так. Начался спектакль, и помреж решила, что все на местах. Я атаманшу играла, Нина Герасимова и Клара Ушакова - в очередь Маленькую Разбойницу. И вот подходит момент, когда героиня их должна вылететь со свистом на сцену и остановить веселье сотоварищей. Вот они, значит, отплясывают, а ее все нет и нет. "Эй, Разбойница, Маленькая Разбойница'", - зовут они, но безуспешно. "Разбойница, где ты?" - разносится по этажам в репродуктор, но увы! Оказывается, расписание было составлено так, что каждая из актрис поняла - приходить не надо. Что делать? И, чтобы протянуть время, главный разбойник хватает бедную Герду, и они начинают над ней измываться. "Ах, какая у тебя, - говорят,- муфточка! Какая шубка! А вот мы ножичком тебя пощекочем!" А что дальше с ней делать, никто не знает. Таскали они ее по сцене, таскали, и вдруг кто-то обрадованно так говорит: "О, да у нас Олень здесь! Хочешь, мы посадим тебя на него, и он отвезет тебя куда надо?". "Хочу! - говорит она. "Ну давай!". Вытащили они насмерть перепуганного Оленя, сунули ему Герду и поскакал он с ней в царство вечного льда. А после спектакля заходит за кулисы какая-то дама и говорит. "Я ребенка привела на спектакль, мы так хотели посмотреть Маленькую Разбойницу. Попросите режиссера, чтобы он восстановил эту прекрасную сцену".
- Да уж, накладочка так накладочка! Из такой не всегда я выкрутишься, хотя это не розыгрыш. Кстати, на спектаклях бывают розыгрыши?
- Естественно! И оканчиваются они выговорами. Была у нас в ТЮЗе, например, актриса Ника Косенкова, все-то она что-нибудь придумывала. Идет, например, "Олеко Дундич", и там красные командиры обозревают в бинокль поле боя. Смотрят они, смотрят куда-то за кулисы, а она побежала, схватила швабру, надела на нее подвернувшиеся под руку панталоны, дамские аксессуары примастрячила и за кулисами выставила. И вот идет реплика: "Да, белые будто наступают, что вы там видите, командир?". "Я вижу, - говорит он, - я там вижу..." И вдруг перед ним возникает панталонное это чучело, и от неожиданности он буквально задыхается. Пауза, шок, актеры в смехе отворачиваются, сцена едва не сорвана. Или был спектакль "Пеппи ДлинныйЧулок", где Юра Синин изображал силача. Были сделаны из папье-маше гири, которые он якобы запросто выжимал. Но однажды наши остряки не поленились и притащили гири настоящие, по 32 килограмма каждая. Он выходит, бедный Синин, вот с такусенькой фигуркой, хватает гирю и... не может поднять. Все в лежку, зал хохочет, но мизансцена поломана, всем приколщикам - по выговору.
- Всем - это кому?
- В основном их было тогда трое хохмачей - Олег Беспальченко, Гена Федоров и Стас Сальников. Потом Юра Синин появился. В этом же спектакле они еще нам натворили! По ходу действия там подавали торт. Лакомый такой, узорчатый. И мы должны были хвалить его. А они взяли и торт этот содой посыпали! И вот, значит, мы хватаем его, начинаем жевать, морщимся, но, деваться некуда, приговариваем: "Ах, какой замечательный, ах какой вкусный!"
- Вообще-то желание пошутить - это, наверное, как болезнь левизны?
- Особенно у молодых. Ведь им, когда они приходят в театр, хочется чем-нибудь удивить. Чаще всего на детских спектаклях, где каких только героев ни встретишь! В одной "Чукоккале" я играла Жучиху и Крокодилицу, Козу и Мочалку, и даже Кусок мыла. И ведь каждый образ надо было оправдать, что-то для него придумать!
- Наверное, поиск этот - уже хохма?
- Конечно, Питер Устинов, один из величайших актеров и режиссеров современности, рассказывал, как на этюдных занятиях по теме животного мира в бытность его студентом каждый изображал что мог - льва, леопарда, кенгуру. А он, Устинов, все лежит и лежит в углу. Педагог говорит: "Слушайте, все что-то делают, а вы?". -"А я питон, - говорит он, - я проглотил кролика и три месяца перевариваю!". Но это скорее находчивость, а не находка. А находки - они повсюду. Как-то еду в автобусе, вбегает взбалмошная яркокрашеная дама такая, а мужик - спокойный, вальяжный - идет к кассовому автомату. Она ему так возбужденно:"Ой, не спускайте, не спускайте, пожалуйста!" Он не торопясь так к ней поворачивается и говорит: "А я уже спустил". Я посмеялась про себя, а когда начали репетировать "Игру воображения", это всплыло в моей памяти. Вспомнилась и очень энергичная, всеми уважаемая тюзовская педагогиня наша Калинина с ее "пдоизношением, котодое пдосто невозможно педедать". Объединив двух этих экспрессивных дам, которые "всегда пдавы", я получила образ моей героини.
- Но Калинину, говорят, ребята часто разыгрывали.
- Еще как! Были мы, к примеру, на гастролях в Павлодаре. Конец отопительного сезона, все поотключали, даже воды холодной нет. С утра дадут на час-другой, и все. Вот и запасают ее понемногу в какие-то емкости. А Богданов, актер наш, увлекался тогда экстрасенсорикой. И вот Калинина говорит: "Что-то у меня стдашно дазболелась голова, нет ли у кого-нибудь цитдамона?". "Цитдамон, цитдамон..." Но его ни у кого не оказалось, и она отправилась в номер. А тем временем звонит Богданову Света Сальникова и голосом Калининой говорит: " Гедман, додогой, ты ведь всем снимаешь головную боль, так помоги же и мне!" - "Ладно, сейчас я приду!",- отвечает он. Калинина - ни сном ни духом, в одном купальнике смотрит в номере телевизор, готовится подлечиться кофейком, хотя воды и мало. Стук в дверь. Это Богданов пришел снимать головную боль. "Так! Вода есть?" - спрашивает он. "Немножко, а что?"- отвечает больная. " Я должен помыть руки". - "Как руки! Это вода для питья!" - "Я не могу работать грязными руками!". Ничего не понимая, она уступает: "Я могу дать тебе немножко, но это для кофе!". Он тщательно моет руки, а она за ним бегает: "Больше не тдогай, больше,не тдогай, воды же мало!" - "Значит, лечить - лечи, - ворчит спаситель, - а как руки помыть, так проблема!" - "Кого лечить, Гедман?", - удивляется пациентка. "Садитесь!" - "К чему, зачем? У меня ничего не болит!" А он: "Что, небось, таблетку уже принимали?"- " Какую таблетку!"- недоумевает она. "Какую, какую! Цитдамон, конечно!".
- Но ведь это целый сценарий!
- А как же! Мастера они на то и мастера! Вот тогда же артиста Марковского решили разыграть. "Толик,- говорят, - в 318-м номере день рождения такого-то, приходи". И заранее договорились с директором - как только все сядут за стол, он звонит и вызывает приглашенного. Толик в предвкушении застолья идет после спектакля в 318-й. Все накрыто, приготовлено. Разлили по рюмкам, пошел тост, и - звонок: Толика к директору! "Ну давай, - говорят, - бегом, мы подождем!". Он уходит, а эти собирают все со стола, переносят в соседний номер, наводят полный марафет. И когда Толик возвращается, никого в номере нет! Он смотрит на дверь - 318! Что за чертовщина, только что все было здесь! Опять проверяет номер, соображая, на каком же он этаже? Спускается ниже - никого, выше - тишина. Снова стучит в 318-й - там один из хозяев номера тихо-мирно стирает носки. "Алик, - говорит он, - откуда ты взялся?" А тот: "Да вот, в кино ходил, пришел, решил кой-чего простирнуть". - "А что, тут никого не было?" - "Нет, не было". Толик обежал этажи еще раз, возвратился: "Послушай, Алик!.." - "Что ты ищешь, я не могу понять!" - "Да нет, ничего",- в недоумении разводит руками Толик и уходит, убежденный, что крыша у него точно поехала.
- Но это чисто гастрольные розыгрыши.
- И их много. Обзванивают, скажем, всех в 12 ночи и голосом дежурной извиняются: "Простите, у нас завтра комиссия, нужно срочно заменить белье". И заспанные актеры со всего этажа несут дежурной тюки, а она ничего понять не может. А то актера Герасимова разыгрывали: "Юр, подхалтурить хочешь? Тут на троих предлагают телевышку покрасить, каждому по сотне кладут. Утром в 9 собираемся, только кепочку белую надень, там по технике безопасности полагается". И вот Юра с ног сбивается, ищет кепочку, и, зная, что он придет именно в ней, все хихикают в предвкушении сего явления народу.
Ну, а "уцененный сахар"! По селам ездим, вдруг прибегают ребята к нашему П.: "Слышь, там в сельпо сахар уцененный давали, ты взял?" - "Нет". - "Так беги, бери!". Этот туда: "Дайте сахару!". Ему: "Какого-такого?" - "Уцененного!"- "Да вы что, с чего бы это его уценить?"
- Действительно, ситуаций столько, что никакая фантазия не в состоянии все предвидеть!
- Особенно оговорки.
- Оговорки? А какие, например?
- Ну, здесь много чего, начиная со знаменитой Маши, которую каслом не испортишь. В повседневности такого хоть отбавляй. И появляются вместо грампластинок "глампрастинки", дополнительные занятия с учащимися превращаются в "дополнительные зачатия". А то вот недавно на "Василисе Прекрасной" смех был. Когда-то в ТЮЗе шел спектакль "Человек с белой гвоздикой" о суде над греческим патриотом Белоянисом, и исполнитель его на вопрос прокурора "Что там у вас происходило?" однажды ответил: "Они применяли к нам тытки и пырор" вместо "пытки и террор". И вот уже здесь, в Лермонтовском театре, на "Василисе", наш бывший тюзовец Бойченко должен был сказать боярской и купеческой дочерям: "Вот вам кудель и прялки, напрядите пряжи". Но как только он произнес: "Вот вам..."- "...пудель и крялки!" - вырвалось у меня по ассоциации с тем давнишним спектаклем, и все залились хохотом, превратив эту проходную сцену в комическую. Вот так-то! Но примеров подобных, как я сказала, можно привести великое множество, и предстоящий первоапрельский праздник, думаю, пополнит эту копилку. Театр - он вопреки всему организм живой, а потому - веселья вам и улыбок, дорогие мои коллеги!