Лев Игнатьевич ВАРШАВСКИЙ (1904-1967) - историк-публицист, литературный и театральный критик, автор сценария "Алдар-Косе" (реж. Шакен Айманов), книги «Искусство Казахстана» (с А. Канапиным), «Памятные страницы» и др. Уроженец Санкт-Петербурга, он окончил факультет общественных наук Ленинградского университета. 1918 -- Главная книжная палата. 1919-1920 -- рабочий Трудовой коммуны. 1921-1926 -- секретариат Коминтерна, переводчик, личный секретарь Карла Радека. 1926-1928 -- зав. кабинетом иностранных языков Военно-политической академии СССР. 1928-1937 -- журналистская работа. Печатался в "Ленинградской правде", "Известиях", "Красной Звезде", "Красной газете". Редактор ЛенОГИЗа.
1938 год – арест. В 1939-м выслан в Алма-Ату. 1940-1941 -- старший научный сотрудник библиотеки им. А. С. Пушкина. 1941-1946 -- уполномоченный Союза писателей Казахстана и председатель русской секции Союза писателей Казахстана (нештатно). Устраивал жизнь и быт эвакуированных деятелей культуры. 1946-1948 -- научный сотрудник, и.о. зам. директора по научной части библиотеки им. А. С. Пушкина. Начиная с кампании космополитизма 1948 года по май 1958-го на работу нигде не брали. Лишь в 1958 году по приглашению Шакена Айманова Варшавский пришел на студию "Казахфильм", где до последнего дня своей жизни руководил сценарной мастерской.
* * *
Лев Игнатьевич Варшавский, он же известный публицист, критик, искусствовед, воспитатель молодой поросли киносценаристов, оставил значительный след в истории культуры нашей республики. Казахстану, я считаю, повезло, что здесь, пусть не по своей воле, нашли приют такие интеллигенты, каким был этот мой замечательный друг. Высланный в Алма-Ату из Ленинграда и лишенный каких-либо прав, что он сделал сразу, как попал сюда? Он отправился в библиотеку и, найдя себе там временное, хоть и незаконное (директор библиотеки разрешил ночевать на газетных подшивках) пристанище, в первую очередь занялся историей Казахстана, чтением книг и записок ученых-востоковедов о нашем крае, изучением казахско-русских литературных взаимосвязей. Параллельно он знакомился со здешними писателями и поэтами, работниками театра, художниками, музыкантами. Живой интерес этот выразился потом во множестве его статей, исследований, рецензий и обзоров, газетных и журнальных корреспонденций. По ним легко прослеживается как прошлое, так и сегодняшний день нашей культуры. Не это ли проникновение в наши духовно-интеллектуальные сферы позволило ему выполнить работу главного редактора памятной всем нам Декады казахского искусства и литературы в Москве 1959 года? Не оно ли дало ему силы и знания для создания в соавторстве с министром культуры республики Амиром Канапиным первого и пока единственного фундаментального труда «История искусства Казахстана»?
Вклад Льва Игнатьевича я вижу в разных областях нашей культуры. Ну, скажем, работая в той же Пушкинской библиотеке, я не раз обращался к библиографическим описаниям ее редкого фонда, которые сделаны были им в первые годы его пребывания в Алма-Ате. Причем, это не просто добросовестно заполненные каталожные карточки, а обработка едва не вывезенных для сожжения, но спасенных им древних восточных книг и рукописей. С декабря 1941 по январь 1946 года мы работали с ним бок о бок в Союзе писателей Казахстана. Репрессированный и высланный, он был тогда на положении изгоя, и в штат его никуда не принимали. Все эти годы он выполнял обязанности председателя русской секции Союза на общественных началах. Это было время, когда к нам прибывали эвакуированные деятели культуры – Сергей Эйзенштейн, Самуил Маршак, Михаил Зощенко, Константин Паустовский, Сергей Прокофьев, Галина Уланова, Николай Мордвинов и другие, и всех их нужно было обеспечить самым необходимым. Зная многих по своей прежней деятельности в Москве и Ленинграде, он помогал им и их семьям в устройстве жилья, с продовольственными карточками, в налаживании творческих контактов с местными организациями и работниками литературы и искусства.
Когда в конце сороковых в Русском театре драмы открылась театральная студия, Лев Игнатьевич вел там занятия, а в последующие годы, когда ему было разрешено печататься, откликался в прессе на все значительные постановки этого и других театров Алма-Аты. Его педагогический дар нашел применение и в такой сфере искусства, как кино. Я не имею в виду его умение писать тексты и сценарии для кинохроники, не говорю о том, как они вместе с Шакеном Аймановым создавали своего будущего «Алдара Косе». В заслугу ему я ставлю организацию сценарной мастерской при студии «Казахфильм», которой он руководил добрый десяток лет. Там он приобщал к экранной драматургии писателей и журналистов, там готовил молодежь для поступления во ВГИК.
Знания, эрудиция и мудрость Льва Игнатьевича служили питательной средой для многих людей. Его советами пользовались министры нашей казахстанской культуры, к нему шли за консультацией историки и лингвисты, ему доверяли первое чтение своих рукописей литераторы и критики, через «академию Варшавского» в его приветливом доме, который был открыт всегда и для всех, прошла едва ли не вся творческая интеллигенция Алма-Аты.
Когда бы кто бы ни приходил в дом Варшавских, его, как правило, встречал звук печатной машинки. Лев Игнатьевич диктовал. Это могла быть большая, кем-то заказанная работа, литературоведческое изыскание, отзыв на первый концерт только что созданного оркестра или танцевального ансамбля, информация в завтрашний выпуск газеты или последних известий на радио. Некоторые из этих работ вошли в его небольшую – верхушка айсберга! - посмертную книгу «Памятные страницы». Написанные человеком обстоятельным и чрезвычайно эрудированным, они дают представление о разносторонности автора, широте его интересов и глубоком проникновении в волнующие всех нас проблемы.
Абдильда ТАЖИБАЕВ, народный поэт Казахстана. |