18 Январь 2007
Думал ли Ахмет Куанович Жубанов, создавая Оркестр народных инструментов имени Курмангазы, что когда-¬нибудь коллектив этот будет выступать в Париже? Впрочем, почему бы и нет, если учесть, что там же, в великом городе на Сене, благодаря хлопотам и стараниям замечательного собирателя казахской музыки Александра Викторовича Затаевича в 1925 году на Всемирной этнографической выставке одним из лучших исполнителей был признан Амре Кашаубаев, открывший миру своеобразие и глубину степной песни! И вот сегодня, по прошествии многих лет, отсматривая снятые пару месяцев назад документальные кинокадры, мы становимся свидетелями того, как на одной из лучших парижских площадок, а именно – в Большом зале штаб-квартиры ЮНЕСКО, прошел блистательный концерт сформированного Жубановым 74 года назад Оркестра имени Курмангазы.
Сказать точнее, это был торжественный вечер, посвященный столетию Ахмета Куановича, которое решением ЮНЕСКО отмечалось во всем мире. В программу его наряду с оркестровыми произведениями юбиляра были включены написанные им в разные годы инструментальные и вокальные сочинения, в том числе оперные арии. Они звучали в исполнении ведущих мастеров искусств Казахстана, и надо было видеть, как восторженно принимала их взыскательная парижская публика.

      Эту строчку из песни я впервые услышала из уст самого автора – Александра Аркадьевича ГАЛИЧА, когда он в канун Шестидневной войны пел у нас в доме. Отец мой, Лев Игнатьевич Варшавский, работал на «Казахфильме», где тогда у нашего гостя были какие-то дела. Случись приезд в другое время, отец точно зазвал бы его к себе в сценарную мастерскую, которая готовила казахстанских  ребят для поступления во ВГИК. Но сбыться этому оказалось не суждено. Настигнутый целым букетом болезней, отец доживал последние дни, и чтобы как-то отвлечь его от этого состояния, семья Жовтисов предложила провести у нас вечер Галича. Дом наш во все времена был открыт для людей, но тут их набежало как никогда. Галич был в ударе,  песня звучала за песней, магнитофон писал, и в память западали – до сих, когда надо, всплывают! -- удивительные строки:

    Повторяйте ж на дорогу,
    (Не для кружева-словца!),
    Если все шагают в ногу –
    Мост обру-ши-ва-ет-ся!

  * **                
    Итак, без малого четверть века дядя Юра прожил под колпаком ОГПУ-НКВД-КГБ. Тюрьмы, ссылки, лагеря... Хотя, как говорил он сам: "Я ни разу не был виноват даже в простой неосторожности или оговорке. Следователи знали все лучше меня и старались только, чтобы я не мешал им при оформлении еще одного на меня дела. Но я мешал, и меня пытали. А поскольку я ничего и никого не оговаривал, и меня как "неисправимого" засовывали в самые дальние и черные углы. Так я был на Колыме, на Дальнем Востоке и под конец в страшном тайшетском Озерлаге".
    Вот несколько слов из воспоминаний известного грузинского писателя Чабуа Амирэджиби: "Среди подаренных Домбровским книг в моей библиотеке много тех, что "из мешка". Так назывались книги, которые он таскал из лагеря в лагерь в громадном, набитом буквально "под зашивку" мешке весом килограммов под 70. Других вещей у него не было, если не считать предметов первой необходимости, свободно размещающихся в карманах. Так и шел "папа Юра" со своим мешком на вахту после команды "Домбровский, с вещами!". Как правило, кто-нибудь обязательно кидался помочь и приносил мешок с книгами на место сбора этапа. Начальство, даже из грамотных, относилось к мешку Домбровского с подозрением – не возит ли ЭТОТ запрещенную литературу? Однажды мне самому пришлось отвоевывать у надзирателей при очередном «шмоне» его томик Байрона на английском языке.

Людмила Енисеева-Варшавская.

Не знаю, нужно ли это кому-то, но Клара Домбровская, она же Турумова, попросила меня в свое время написать про то, о чем вы сейчас прочтете, а перечить ей я не смею. Клара для меня – человек особый. Она – светлая. Как имя, которое она носит. Отец мой – Лев Игнатьевич Варшавский - не упускал случая обыграть его первородный смысл, сочиняя что-то поздравительное по поводу той или иной даты. Но об этом как-нибудь потом. А сейчас надо рассказать о Юрии Осиповиче. Вернее, дяде Юре, как я привыкла называть его с детства. Представить его таким, каким я его знала.
    – Нынче все принялись вспоминать, и все о Домбровском. Мода такая. Знаю – и ты туда же! – не то сострив, не то съязвив, сказала одна моя приятельница. Какая-то доля истины в том, вероятно, присутствовала. На воспоминания нужно иметь право. Есть ли оно у меня? И кто его дает? Наверное, сам Юрий Осипович отнесся бы к этому весьма строго – писательство для него было делом священным. Но строгость литератора не исключала в нем великодушия, и именно на него, это великодушие, я и положусь.

 02 Февраль 2007
Игорь Гонопольский – режиссер-документалист. Окончил факультет журналистики КазГУ им. С. М. Кирова, режиссерский факультет Ленинградского института театра, музыки и кино. Им сняты документальные фильмы «Сцены у фонтана», «Это я вышел на улицу», «Се ля ви», «Чистота света», «Отражения», «Эйзенштейн в Алма¬Ате, 1941-1944», «Полюбите моего Баурджана», «Гуля и Женя», «Память сердца», «Сны пантеонов Мангыстау», «Последний принц степи» и другие. Художественный руководитель продюсерского центра «I. G. Company», академик Евразийской академии телевидения, лауреат международных кинофестивалей в Мюнхене, Сан-Себастьяне, Локарно, Берлине, Праге, Москве, Санкт-Петербурге, Алматы, Сингапуре и т. д. , снял 60 документальных картин, а если с сериалами, то более трехсот. В начале нынешнего года удостоен звания «Заслуженный деятель республики Казахстан». Сегодня Игорь Марксович – наш гость.

 18 Июнь 2004
Три с половиной миллиона метров пленки, 500 номеров различных киножурналов, 67 короткометражных и 34 полнометражных военных фильма — таков итог четырехлетней работы фронтовых кинолетописцев Великой Отечественной. 34 из 243 боевых кинооператоров остались навсегда на поле битвы.
Чем дальше в историю уходят события Великой Отечественной войны, тем дороже и значительнее становится для нас то, что было снято фронтовыми кинооператорами. Их было 243 боевых хроникера, призванных запечатлеть будни общенародной битвы от стен Брестской крепости до Знамени над Рейхстагом. Они делали это с первых часов войны. Уже через три дня на московских экранах демонстрировался боевой кинорепортаж.
Съемки шли все четыре года — ежедневно и ежечасно, на суше и на море, в поднебесье и в лесах у партизан. В числе тех, кто вел их, были и наши казахстанские мастера. Позже, работая на студии «Казахфильм», они не раз вспоминали, как добывался бесценный материал, говорили о своих друзьях и коллегах. Записанные в свое время рассказы Ивана Александровича Чикноверова, Эмира Ибрагимовича Файка и Якова Константиновича Смирнова мы предлагаем вашему вниманию.

      Виктор БАДИКОВ, литературный критик, доктор филологических наук, профессор Казахского национального педагогического университета им. Абая. Автор шести книг и множества публикаций о казахстанской литературе.

На литературных перекрестках – время перемен
Художник нуждается лишь в одной награде…
Вот уже более десяти лет находимся мы в особом, так называемом постперестроечном времени. Столкнувшись лицом к лицу с рынком, переживаем переход от одного витка исторической реальности к другому. Меняется все – то, что окружает нас, мы сами, наш образ жизни, сознание, миропредставление. Но что бы ни происходило вокруг, чем ни поражала бы нас действительность, все это находит отражение в художественном слове и поэтической строке. Литература… Нет смысла говорить о том, как дорога она для многих из нас. И нет, наверное, человека, который не заинтересовался бы тем, что представляет из себя сегодня она в нашей республике. Разговор об этом нам кажется особо важным еще и потому, что Союз писателей Казахстана собирается отметить 70-летие со дня своего образования. Гость нашей редакции – доктор филологических наук Виктор БАДИКОВ.

    Алихан Букейханов (1869-1937) - один из лидеров Степного края, организатор и руководитель национально-демократической партии Алаш, глава первого казахского национального правительства Алаш-Орда. Был депутатом Первой и членом Бюро мусульманской фракции IV Государственной думы России. Санкт-петербургский масон. Ученый-лесовод, член Императорского Русского Географического общества. Экономист, историк, этнограф, литературовед, публицист. Расстрелян в 1937 году.

Чтобы понять высокий смысл этого заголовка, нужно вспомнить, что слово «алаш» во все времена означало то же, что и «казах». То и другое - этнонимы, то есть, самоназвание казахского народа. В досоветский период слово «алаш» активно бытовало в речи, и не удивительно, что именно им была названа политическая партия, отстаивавшая право казахов на самоопределение. Создал ее и руководил ею выдающийся государственный и общественный деятель, депутат Первой Государственной Думы России, а в 1917 году председатель санкционированного советской властью Казахского автономного правительства «Алаш-Орда» Алихан Букейханов, которого Султанмахмут Торайгыров назвал Алиханом всего Алаша. Расстрелян в 1937 году. Много лет исследованием его жизни и творчества занимается кандидат исторических наук Султан Хан Джусипов. Именно ему удалось впервые сделать то, о чем даже в начале 90-х годов прошлого века никто из советских людей и помышлять не мог. А именно – получить в официальном порядке из КГБ СССР документы следственного дела Алихана Букейханова.

  $IMAGE1-left$  Перепуганный страшными криками, Мир-Якуб устремился к окну и ничего не мог взять в толк. Там, вдали от лагерного лазарета, творилось что-то невообразимое. Стоящий за мостом сарай был охвачен пламенем. Оно объяло его со всех сторон, и одряхлевшее от времени строение пылало, словно карточный  домик. Ну, ладно бы, – просто пожар, чего не бывает в этой мало кому понятной жизни. Но там, в сарае, оказались люди. Много людей. Крепко запертые, они метались, звали на помощь, пытались выломать доски, вышибить дверь. Безрезультатно. А тем временем огонь сделал свое дело, образовав в стене естественный лаз, и обезумевшие от страха люди пошли выпрыгивать, выскакивать, выламываться из этого жуткого заточения.

           Сколько лет уже, приходя в мастерскую народного художника Казахстана Сахи РОМАНОВА, вижу я на подрамнике холст с устаревшим, в общем-то, для нашего времени названием "Эхо "Авроры". Как из омута лет проступают в штриховых набросках до боли знакомые персонажи: в скромной кепочке улыбающийся Владимир Ильич и попыхивающий своей знаменитою трубкой Иосиф Виссарионович. "Вокруг, за тюремными решетками, - поясняет автор, - будут изображены погибшие в результате репрессий Сакен Сейфуллин, Ильяс Джансугуров, Беймбет Майлин, Магжан Жумабаев и другие сыны казахского народа. Много лиц. Галерея лиц. А где-то там, абрисом -- крейсер "Аврора" с его судьбоносно-революционным залпом". Так говорит Сахи, как бы выверяя еще и еще раз свой замысел на других.